Геннадий Николаевич Михайлов – награжден Орденом Отечественной войны II степени.

В годы войны Гена Михайлов был подростком. И потому на фронт попасть не мог. Откуда же тогда у него орден Отечествен­ной войны второй степени? Оказывается, буду­чи призванным в армию в 1949 году, он участвовал в уничтоже­нии националистического подполья в Прибалтике. За те боевые операции и получена им эта награда.

Мы не знали ни названий населенных пунктов, ни даже того, где конкретно находились, - в Литве ли, Латвии, Эстонии... При­возят в лес. Дают команду подготовиться к бою. И через какое-то время он начинается. Однажды я пролежал в снегу 17 часов. Уйти было невозможно: по месту, где находился, прицельно били снай­перы. Конечно, потом попал в госпиталь с обморожением обеих ног, - вспоминает Геннадий Николаевич.

Другой эпизод. Вместе с тремя автоматчиками Михайлов сидит в засаде на чердаке дома, находящегося на хуторе. Солдаты ждут связ­ного от "лесных братьев", который должен прийти к хозяину усадьбы.

Жара. Черепичная крыша раскалена до предела. Дышать прак­тически нечем. Так и тянет лечь навзничь, закрыть глаза и хотя бы таким образом защититься от изнуряющего зноя. Но нельзя. Надо вести круглосуточное наблюдение.

Хочется хорошей пищи, чая. Но из еды - только тушенка в банках. А из напитков - ведро воды. И вот на таком пайке, в духоте ребята сидели целый месяц. Потом их сменили. И ... снова госпи­таль: организм не выдержал подобных нагрузок.

Интересно, а взяли того связника? - спрашиваю у своего со­беседника. - Или он так и не появился?

Не знаю, - качает головой Михайлов. - Меня после лечения в другое место перебросили.

Все было странно и страшно. Несколько лет как кончилась война, а в Прибалтике она продолжалась. Националисты устраи­вали налеты на воинские части, поселки, где жили русские. Веша­ли, жгли, расстреливали. Вместе с "лесными братьями" часто дей­ствовали и их "сестры".

Как правило, они были красивыми, ухоженными и хорошо одетыми. Посмотришь на такую женщину и ни за что не подумаешь, что она бандитка, убийца, - рассказывает Геннадий Николаевич.

Но все когда-нибудь заканчивается. Завершился и тот период, пришла мирная, спокойная жизнь. Геннадий демобилизовался, вернулся в Сызрань, стал работать на обувной фабрике. Опыт этого дела у него уже был: еще в 1943 году мальчишкой он трудился в артели "Сапожник", находившейся рядом с Казанским собором (теперь на том месте расположен торговый центр "Пассаж"). Так что очень скоро карьера Михайлова пошла в гору: начальник сме­ны, технолог, руководитель цеха...

Ему очень нравилась работа. И никогда бы он ее не оставил, если бы не нужда в жилье. А кто в то время сравнительно быстро мог получить квартиру? Только строитель. Потому пришлось Геннадию Николаевичу бросить любимое производство и уйти в трест № 4.

И вот справлено долгожданное новоселье. В семье все пре­красно. Казалось бы, ничто не предвещает беды. Но... Внезапно от инсульта умирает сын. Жену разбивает паралич. Такая же бо­лезнь настигает и мать Геннадия.

Остался я один с двумя беспомощными женщинами, - с грустью вспоминает Михайлов. - Катя, моя супруга, пролежала в неподвижности 7 лет, мама -11...

И Вы все эти годы ухаживали за ними?

Да. Купал, переодевал, кормил. Мама-то в сознании была, я с ней постоянно беседовал. А вот Катя никого не узнавала, не говорила. Ни словечка от нее больше так и не услышал...

 Ситуация осложнялась еще тем, что мама Геннадия Николае­вича наотрез отказалась переехать к сыну. Он убеждал ее, что так будет лучше, однако женщина сказала, что хочет умереть в соб­ственных стенах. Стены эти находились в частном доме, поэтому Михайлову приходилось не только обихаживать маму, приезжая к ней дважды в день, но и брать на себя заботы с печками, водой...

Как он сумел все это вынести, разрываясь между работой и лежачими больными? Как смог пережить собственные четыре инфаркта? Загадка. Впрочем, нет. Он же сам говорил: мол, брал баян и играл. Музыка здорово успокаивала душу. И дача выруча­ла: тут смородину посадишь, там виноград подвяжешь. Глядишь, как-то спокойнее становится...

Кстати, сейчас Геннадий Николаевич очень страдает от того, что по состоянию здоровья не может играть на баяне. И на земле работать ему тоже нельзя. Но иногда он эти запреты нарушает. Да, потом, по его словам, приходится горстями пить таблетки, но в минуты, когда берет в руки музыкальный инструмент или снимает урожай ягод, особенно счастлив.

Нынешняя жена - Михайлова Тамара Александровна - говорит: муж, дескать, всегда интере­суется тем, что происходит вокруг. Они оба - завзятые театралы и любители концертов, с которыми в Сызрань приезжают извест­ные артисты. А еще у Геннадия Николаевича есть друг, которого он опекает: выводит на прогулки в Кузнецкий парк, подолгу об­щается. И это несмотря на собственный возраст, болезни. Но иначе он не может. Просто такой человек.